- Деда, расскажи что нибудь, ну расскажи же!
- А ну цыть, мелюзга, - ворчливо сказал дед, - снова заполночь засидитесь, а меня родители ругать будут, опять, скажут, старый болтал всю ночь, чтоб ему пусто было. И ваших игрушек да сладостей вас лишат, а мне пива не дадут.
Дед хоть и ворчал, но делал это по доброму, ласково.
- Ну дед, ну расскажи, пожааалуйста! - протянула самая младшая.
- Так и быть, голубоглазка, не могу тебе отказать. Но только про всё-всё рассказывать не буду, до утра затянется, про что-то одно расскажу сегодня, а вы уж сами выбирайте про что.
Дети загалдели, а дед вдруг закашлялся.
- В горле пересохло чего-то, - откашлявшись, сказал дед, незаметно и хитро подмигнув старшему.
- А ну, белобрысый, быстро сгоняй к холодильнику, стяни для деда банку с пивом, да тёмное тащи, деда тёмное любит.
Белобрысый насупился, он тоже хотел поучаствовать в выборе сегодняшней истории, но потом понял, что его задание самое важное, что без пива дед совсем никаких историй рассказывать не будет и пулей выскочил из комнаты.
- Дед, расскажи про то как вы с белобакинскими дрались! - попросил чернявый пострелёнок. - Страсть как интересно!
- А ну отзынь, - сказал старший, - потом про драки слушать будешь, а то сейчас малую напугаем, она не выспится, завтра и нам достанется и деду. Ты дед лучше про политику расскажи, про Круглый Стол и про иностранных послов да резидентов.
- Скучно про это, непонятных слов много. - снова протянула голубоглазая и белокурая малая. - Раскажи лучше деда про бабушку, про то какая она была, про то как любились вы, это вот ужасненько интересно!
Дед глянул на старшего, тот покраснел и опустил глаза.
- Ну раз малая просит, не могу отказать, любимица ты у меня - спрятал улыбку в бороде дед, и взял бокал с пивом из рук белобрысого.
Внуки завозились, устраиваясь поудобнее, кто на стуле, кто на кровати, а кто прямо на полу или на коленях у деды. Знали, что сейчас дед отхлебнёт пива, крякнет от удовольствия, и начнёт утаскивающий в прошлое рассказ.
...
Мы говорили с ней обо всём на свете. О законах физики и о литературе, о магии и ведьмах, о зомби и медведях.
Говорили друг о друге и о себе. О писателях и ветеринарах, о чиновниках и секретных агентах.
А потом однажды она пригласила меня в гости на чашечку чая.
Осенний вечер, холодный, тёмный, неотличимый от ночи. Я подхожу к подъезду, на ходу вычисляя её окна. Шторы плотно задёрнуты, но светятся изнутри мягким светом. Останавливаюсь поодаль от подъезда, достаю телефон и набираю её номер. Гудки, ещё и ещё. Её голос, предупреждаю что я рядом и прошу подтвердить приглашение. Она соглашается и я через телефон чувствую, как она улыбается.
У подъезда какой-то мужик курит сигарету, видимо сосед. Докуривает, отстреливает огоньком непотушенного окурка в сторону и скрывается в подъезде. Едва успеваю не дать двери захлопнуться, слушаю поднимающиесяпо лестнице шаги. Когда они стихают, вхожу в темноту подъезда и тоже поднимаюсь.
Крошечная лестничная площадка, четыре двери смотрят на меня немигающими глазками, словно рентгеном просвечивая меня. А у меня внутри всё волнуется, в голове строчки Булгакова.
"Ему открыли немедленно, но буфетчик вздрогнул, попятился и вошёл не сразу. Это было понятно. Открыла дверь девица, на которой ничего не было, кроме кокетливого кружевного фартучка и белой наколки на голове. На ногах, впрочем, были золотые туфельки"
Недрогнувшей рукой я дважды нажал на кнопку звонка.Несколько томительных секунд тишины под неумолимыми взглядами дверных глазков и её дверь приоткрылась. В приоткрывшемся проёме показалась обнажённая рука с маникюром чёрного цвета. Плавно повернулась ладонью вверх и сдалала манящий жест всеми пальцами начиная с мизинца. Я набрал воздуха, приоткрыл дверь пошире, и шагнул в темноту коридора...